Спорткомплекс Авангард

О Викторе Ильиче Ливенцеве рассказывать трудно. И не потому, что жизнь его бедна событиями. Организатор подпольной группы, командир партизанского отряда, а затем бригады. Герой Советского Союза Виктор Ильич прошел славный боевой путь. Но он не любит рассказывать о себе. О своих товарищах по партизанской борьбе — пожалуйста, о себе — ни слова.

Вместе с Виктором Ильичом воевал Христофор Семенович Прибыль. Он был переброшен через линию фронта в бригаду Ливенцева, чтобы помочь партийному подполью Бобруйска.

—           После благополучного приземления на партизанском аэродроме «Бакуна» я с товарищами направился в штаб 1-й Бобруйской бригады— рассказывал Христофор Семенович.— Ее боевые дела были хорошо известны в Москве.

Сосновый лес. где располагалась бригада, встретил нас приятной прохладой. На склоне холма, у болота, виднелись землянки. Около них сидели и стояли пар-тизаны. Одни чистили оружие, другие читали газеты, играли в шашки. К нам подошел крепко сложенный, среднего роста молодой человек с каштановыми, зачесанными назад волосами, в наглаженном кителе без погон, с трофейным маузером на ремне.

— Ливенцев,— по-армейски представился он. Я тоже назвал свою фамилию.

— Теперь, конечно, не то, что в сорок первом году,— улыбнулся Виктор Ильич после того, как «церемония» знакомства была закончена.— Тогда было тяжело: мы только создавали Бобруйское подполье, потом с небольшой группой ушли в лес, делали первые партизанские шаги. А теперь мы — хозяева. В целых районах Советская власть. Немцы и носа не показывают. Видели наш аэродром? Уже полгода действует. Москва от нас в трех часах лету...

Наша беседа затянулась далеко за полночь. Шаг за шагом передо мною раскрывался боевой путь партизанской бригады, наводящей ужас на фашистов. После того как партизаны изгнали немцев из Октябрьского района и восстановили гам Советскую власть, отряд Ливенцева передислоцировался в Кличевские леса. Начались тяжелые бои.

Попытки немцев проникнуть в глубь района разбивались о партизанские заслоны. Но Кличев с лесными массивами и непроходимыми топями стоял в стороне от основных коммуникаций. А партизанская заповедь: первым нападать на врага, не ждать, пока он нападет на тебя.

Виктор Ильич Ливенцев заручившись поддержкой подпольного райкома партии, покидает обжитые места и совершает рейд в северо-западную часть треугольника Орша—Березино—Могилев. Кроме диверсий на шоссейных и железных дорогах в задачу отряда входило расширение советской зоны за счет районов, лежащих к северу от Кличева — «второй Москвы».

Рейд прошел успешно. Путь отряда можно было проследить по красным флажкам, обозначавшим разбитые немецкие гарнизоны. Эти флажки дрожащей от злости рукой втыкал в карту матерый гитлеровец Густав Миллер, руководитель «Зондерштаба-Р» — особой карательной разведки по борьбе с партизанами.

К середине лета 1942 года отряд Ливенцева вышел на линию Велятичи — Красное — Выдрица и развернулся фронтом к участку основной артерии немцев Борисов—Орша. За этой линией начиналась зона активного действия борисовских партизан.

Христофор Семенович с увлечением рассказывал о многочисленных боях, о «рельсовой войне», о героических делах Бобруйского подполья. 11 все же мне пришлось его перебить, попросить вспомнить, что ему Ливенцев рассказывал о себе,— ведь они были друзьями.

— Виктор Ильич был призван в армию еще до войны. Отличное физическое развитие, разносторонняя спортивная подготовка — он хорошо бегал кроссы, неплохо работал на гимнастических снарядах, отлично сидел в седле, метко стрелял — определили его судьбу. Призывная комиссия направила Ливенцева в казачьи части...

Война застала молодого политрука на границе. Два дня его батальон отбивал яростные атаки фашистов. Потеряв связь с соседями, истратив боеприпасы, батальон начал выходить из окружения.

К тому времени немцы были уже под Минском. Пробраться к своим Виктору Ильичу не удалось — он заболел и остался в Бобруйске.

К концу 1941 года он уже был командиром партизанского отряда, который действовал в Октябрьском районе.

... Приближался большой праздник — 20-летпе победы советского народа над гитлеровской Германией. В эти дни Виктор Ильич Ливенцев рассказал нам о своих друзьях — отважных партизанах. Они не были ни чемпионами, ни рекордсменами, но, как все молодые люди, они любили спорт, и спортивная закалка помогала им воевать с ненавистным врагом.

— Выполнив задание, наш отряд собрался в обратный путь. Выступление задерживал Павел Кожушко — командир диверсионной группы,— начал свой рассказ Виктор Ильич.— Мы с минуты на минуту ждали его возвращения.

День выдался солнечный. Улицы Красного пестрели народом. У штаба отряда играл баян, пели песни. Настроение у всех было приподнятое.

И вот в это время в Красном появился Павел Кожушко. Партизаны но одному, по два присоединялись к диверсантам, что-то быстро передавали друг другу, а потом подхватили Павла на руки и понесли к штабу. Кожушко пытался что-то объяснить ребятам, но его никто не слушал.

Возле штаба собралось много людей. Кожушко поздоровался и начал докладывать.

— Товарищ командир,— говорил он взволнованным голосом,— я задание не выполнил по той при чине, что встретился с группой парашютистов. Они из Москвы. Группой командует Лена Колесова. У них есть рация.

Притихшие партизаны снова зашумели. Было чему радоваться! Уже год, как мы воевали в тылу врага, а еще не имели связи с Большой землей. А тут вдруг нашлись люди, которые месяц тому назад ходили по Москве, читали советские газеты...

Я обнял Кожушко и крепко его поцеловал.

... С группой советских парашютистов диверсанты Павла Кожушко встретились при довольно необычных обстоятельствах. Перед выходом на железную дорогу партизаны решили остановиться на дневку в деревне Выдрица. На рассвете зашли в село. И тут видят, что село занято. Возле гумна ходит с автоматом часовой. Диверсанты незаметно подкрались к нему и сняли, оглушив ударом по голове. И вдруг с изумлением обнаружили: часовой — их знакомый местный житель. Он рассказал, что охраняет советских парашютистов, которые спят у него в доме после долгой дороги.

Партизаны зашли в дом. На полу спало несколько бойцов, одетых в новенькую советскую военную форму. Потом выяснилось, что эта группа состояла из одних девушек и командовала ими Лена Колесова, известная диверсантка, подруга Зои Космодемьянской. Лена уже несколько раз побывала в тылу врага под Волоколамском и Сухиничами. Рассказали девушки партизанам, что за голову их командира немцы обещают 50 000 марок и надел земли в пять гектаров. По всему району развешан приказ о розыске советского комиссара-женщины.

Вскоре Павел Кожушко и его ребята отправились с парашютистками в их лагерь. На живописной полянке, окаймленной молодыми березками и стройными елочками, были разбиты армейские палатки. Внутри и вокруг них царили образцовый порядок и тот уют, который могут создать только женские руки. Ребята подтянулись, приосанились. Началось знакомство. Первыми протянули друг другу руки командиры...

Наш отряд в то время пополнялся оружием и боеприпасами только за счет фашистов. Труднее всех приходилось диверсантам: взрывчатка была на вес золота. А тут у Павла разбежались глаза: группа Колесовой снабжалась Москвой, и под выворотнем огромной сосны девушки показали ему свой арсенал. Каких только мин там не было! В ящиках, как куски хвойного мыла, лежали сотни килограммов тола. О таком богатстве Павел мог только мечтать. Девчата оказались щедрыми, Павел получил доступ к их «пороховому погребу».

Началась страдная пора...

Целую неделю, не давая себе отдыха, группа за группой отправлялась на «железку». На перегоне Крупки—Бобр и Бобр—Толочино в откосах образовалось кладбище немецких эшелонов. Чтобы восстановить движение, фашисты стянули резервные батальоны, взяли под усиленную охрану железнодорожное

полотно, укрепили гарнизоны. Партизаны узнали об этом и вернулись в лагерь.

К этому времени с особого задания возвратилась Лена. Успехи Павла ее радовали и в то же время подзадоривали. Так началось это необычное соревнование между двумя подрывниками.

На следующее утро я увидел, как Лена, переодетая в крестьянскую одежду, приторачивала к багажнику велосипеда увесистую корзину. Отговорить ее идти на железную дорогу нам не удалось... К вечеру связные принесли радостную весть — в километре от станции проведена большая диверсия. Одиннадцать вагонов с танками лежат под откосом. Полицейские говорят, что это опять дело рук «комиссара».

Из рассказа Лены мы узнали, что она благополучно доехала на велосипеде к знакомой женщине, а затем с кошелкой в руках пошла в сторону станции — туда, где немцы меньше всего охраняли дорогу. Когда Лена уже собралась ставить мину, в кустах она заметила тетку с ребенком. Лена приказала ей тут же уйти подальше от этого места. Тетка, по-видимому, догадалась, что перед нею та самая девушка-комиссар, про которую ходили легенды в округе, и сказала Лене, что по ту сторону насыпи спит пьяный полицейский.

— Тут и так времени нет,— рассказывала Лена.— Уже слышно, как на подъеме пыхтит паровоз, а еще какой-то полицейский устроил себе мертвый час в самом неподходящем месте. Подошла я к нему. Вижу, действительно храпит здоровенный детина, а винтовка в стороне валяется. Я схватила ее, а он спросонья растерялся. таращит на меня глаза... Пристрелить бы его, да шума не хотелось поднимать. Убегай, говорю, продажная шкура, чтобы и духа твоего здесь не было.

Полицай, видно, попался понятливый, с насыпи его словно ветром сдуло.

А дальше все было просто: Лена выкопала ямку, поставила мину и скрылась в лесу...

Пока мы ожидали Лену, девушки рассказали нам, что отец ее в гражданскую войну был партизаном, а мать — связной. В лесу Лена и родилась. Однажды Лениного отца захватили белогвардейцы. Они его сожгли живым на костре, но он не выдал своих товарищей. Вскоре после этого умерла и мать. Лена осталась одна.

Когда началась война, Лена вместе с Зоей Космодемьянской пошла бороться в тыл врага.

Трагические события в середине лета 1942 года оборвали начавшееся соревнование между двумя бесстрашными подрывниками Леной Колесовой и Павлом Кожушко. Выполняя приказ Центрального штаба партизанского движения, отряд возвратился в Кличевский район с тем, чтобы взять под контроль дорогу Минск—Бобруйск. Немцы бросили на партизан крупные карательные силы из регулярных частей. Началась блокада. В бою под Выдрицей Лена Колесова погибла.

Посмертно ей было присвоено звание Героя Советского Союза.

С этого дня у Павла Кожушко появился двойной счет: один эшелон он спускал под откос за Лену, другой за себя... И этот счет он вел до осени 1943 года, когда бригада соединилась с победоносными частями Советской Армии.

Теперь на запад шли наши поезда. Последний 25-й немецкий эшелон из всех, взорванных Павлом Кожушко, пришелся на долю Лены Колесовой.