Спорткомплекс Авангард

14 августа 1945 года в передовой статье газеты «Красная звезда» писалось:

«Пять лет не видела Красная площадь яркого и радостного шествия цветущей молодежи нашей Родины. На близких и далеких фронтах сражались в эти военные годы те, чьей молодостью, красотой и силой любовался народ на физкультурных парадах. Руки, закаленные спортом, сжимали винтовки и штурвалы самолетов. Мускулы, ставшие твердыми, как сталь, благодаря ежедневным упражнениям, подвергались страшному напряжению фронтовой жизни. Воля, воспитанная в спортивных состязаниях, управляла сложным течением боя. Физическое развитие советского поколения сказалось на уровне суровых требований современной войны. Вот почему такой гордостью и радостью дышал праздник красоты и силы народа-победителя — первый физкультурный парад после разгрома гитлеровской Германии.

Снова, как в мирные годы, расцвела древняя площадь столицы всеми красками народного торжества. Злобный фашистский враг не смог убить в наших людях вечную силу молодости.

Тяготы и лишения войны закалили нашу молодежь. Она обрела ту бесценную зрелость и опыт, которые в иные времена даются лишь годами самовоспитания. Своими боевыми подвигами она приобрела право стать примером и образцом для подрастающего поколения, вступающего в жизнь на рубеже победоносно завершенной Отечественной войны.

Среди юношей и девушек, дышащих здоровьем и силой, можно было узнать знакомые многим фронтовикам лица верных товарищей по боям и походам. Они были смелыми разведчиками, лыжниками, танкистами, партизанами.

Герой Советского Союза Ливенцев прошел по Красной площади во главе колонны белорусских физкультурников. А ведь еще так недавно он возглавлял партизанскую бригаду. Половина спортсменов Белоруссии ушла в начале войны в ряды народных мстителей. Спортивная закалка помогла им с честью пройти сквозь тяжелые испытания партизанской борьбы. Залитый ярким августовским солнцем, легким шагом прошел на параде белорусский пловец Николаев. Это он в ноябрьский день плыл сотни метров в ледяной воде, толкая перед собой плавучую мину, чтобы взорвать понтонную переправу».

... Поздняя полесская осень 1943 года. Ранние морозы. По утрам у берегов ледяная кромка. Под натиском советских войск враг откатывался на запад, судорожно цепляясь за белорусскую землю.

В междуречье Днепра и Припяти была отрезана немецкая армейская группа. Фашисты оказались в треугольнике, две стороны которого образовали Днепр и Припять, третью — непроходимые болота. Боеприпасы и продовольствие были у немцев на исходе. Советская авиация не давала врагу навести переправу через Припять. Но прошла неделя, вторая, а противник и не думал сдаваться. Разгадка оказалась простой. Под водой, на глубине 25 — 30 сантиметров, немецкие саперы сделали понтонный мост через Принять и по нему снабжали свои части, попавшие в «водяной мешок», боеприпасами, вооружением и продовольствием. А сами концентрировали силы, готовясь оттеснить наши части на левый берег Днепра.

Тогда на помощь армии пришли партизаны. Точно определив расположение переправы, они решили взорвать ее плавучей миной.

Над созданием плавучей мины подрывники отряда трудились не один день. Нужно было ее так отрегулировать, чтобы над водой остался только «ус» шарнирного взрывателя, напоминающий комнатную антенну телевизора. Для этого к ста килограммам взрывчатки прикрепили столько поплавков из высушенной бересты и коры, что мина погружалась в воду только на метровую глубину.

Готовился и Николаев. Он должен был отбуксировать мину. Николаев знал, что от того, как его организм справится с переохлаждением, зависит успех операции, жизнь людей и его собственная жизнь. В день по два-три раза он окунался в ледяную воду реки, делал небольшие проплывы, усиленно занимался гимнастикой...

Когда все было готово, мину под прикрытием ночи прибуксировали на челноках к повороту реки, метрах в шестистах от понтонного моста, и замаскировали в прибрежных кустах. К рассвету, закутанный в тулуп, на лошади приехал Николаев. Он надел тонкое шелковое белье, густо смазанное с двух сторон специально сваренной мазью из воска, гусиного и свиного жира, плотно прилегающую шапочку и носки, также покрытые этой мазью. Кисти рук от ледяной воды должны были спасать перчатки, пропитанные гусиным жиром.

Как только стало светать, подрывники вставили в мину взрыватель и прикрепленный к нему шомпол. Теперь мина могла взорваться от малейшего неосторожного прикосновения. Николаев вошел в воду и начал осторожно буксировать мину, против течения, стараясь достичь середины реки, чтоб течение не снесло его слишком близко к мосту. Вскоре пловец растаял в предутренней мелкой зыби.

О начале подвода мины партизаны были оповещены условным сигналом. Как только три ракеты: красная, зеленая и белая — взвились вверх, в километре ниже по течению от понтонного моста они подняли беспорядочную стрельбу, приковав к себе внимание немцев.

Пока внизу за мостом шла перестрелка, Николаев, никем не замеченный, вывел мину на фарватер. Когда впереди отчетливо стали видны буйки, обозначающие место прохода понтонов под водой, он сильным ударом ног в последний раз толкнул мину вперед. Теперь его жизнь зависела от скорости, только от скорости. До взрыва он должен был во что бы то ни стало достичь берега, чтоб взрывная волна, особенно страшная в воде, не раздавила его.

Руки и ноги одеревенели от холода. Но Николаев усилием воли заставил себя плыть и плыть к берегу наискось против течения. И вдруг раздался глухой взрыв. В небо взметнулся гигантский столб воды. Словно пушинки, разметал он огромные бублики понтонов, деревянные щиты настила. Прошло несколько мгновений, и упругий водяной вал настиг пловца. Николаев потерял сознание. Но товарищи, следившие за ним с берега, спасли отважного пловца.

Через три дня гитлеровские части, намертво зажатые в «мешке», капитулировали.